Олимпиада. Максим Маринин и Татьяна Тотьмянина: Почему на льду не до любви?
, 15 февраля 2006
Своё олимпийское «золото» они всё-таки завоевали, хотя разница в очках между российскими и китайскими фигуристами была минимальной. А ведь ещё год назад само существование пары Тотьмянина — Маринин оказалось под вопросом.
В октябре 2004 года на турнире «Скейт Америка» Максим сорвал поддержку и уронил Таню на лёд. Тогда он решил уйти из спорта. Потом всё же нашёл в себе силы и продолжил бороться.
Шанс для пары
— После случая с падением вам, Максим, пришлось обратиться к психологу. А Татьяна справилась сама. Почему?
Татьяна: Мне было легче вернуться на лёд, потому что я ничего не помню. Ну упала, больно. Сознание включилось утром, когда увидела себя в зеркале — всё лицо в синяках.
Максим: У меня же чувство вины вначале просто зашкалило. И я решил на всём поставить крест. Но психолог помогла мне преодолеть страх. Напрягало, что всеобщее внимание теперь приковано к поддержкам: «А сделают они их или Таня опять свалится?!» Вроде программу катаешь — всё хорошо. И вдруг начинает лихорадить, ноги трясутся. На первом выступлении я не рискнул выполнить поддержку. Собрав волю в кулак, мы докатали до конца. Я всё же смог переломить себя. Дальше пошло легче.
— В начале карьеры вам пришлось пережить безденежье и неустроенность. Тогда друг друга поддерживали?
Максим: Я приехал в Питер из Волгограда в 16 лет. Жил в общежитии училища олимпийского резерва. Самое тяжёлое время — лето, когда закрывался интернат и приходилось ночевать где придётся. А Таня мыкалась по углам с мамой. Мы долго жили отдельно, но условия были одинаково тяжёлые — коммуналки, съёмные квартиры, «углы» у знакомых. Быт съедал слишком много сил. И донимали мысли: «Ради чего я тут? Может, всё зря?» Но я знал, что смогу, и хотел использовать свой шанс. Отказаться было смерти подобно. Когда ехал в Питер, мечтал сразу мир покорить. А осмотрелся — понял, какой был наивный. Но пути назад уже не было… И всё же мне было проще: в общаге хотя бы поили-кормили. А Таня крутилась сама.
Татьяна: В 14 лет встал выбор: остаться в Перми и забыть про фигурное катание либо ехать. И мы решились вместе с мамой. Инициатива была моя, но последнее слово — за ней. В Питере вначале по 3–4 часа проводила в дороге, в троллейбусах. Добираюсь до дома, а есть нечего. Могла бы жить в том же интернате, но мама не отпустила меня «на вольные хлеба».
Максим: Плюс ко всему мы чувствовали, что способны на большее. Начались разногласия с тренером. Мы искали человека, который бы в нас поверил. Им стал Олег Васильев — олимпийский чемпион.
Татьяна: В Новый, 2001 год Олег заехал с поздравлениями к тренеру Тамаре Москвиной. Она предложила: «Возьми пару». И он позвал нас тренироваться в Чикаго. Мы уехали туда не потому, что захотели сладкой жизни, Голливуда, а от безвыходной ситуации. Могли либо идти в балет на льду на подтанцовку, либо — лететь на другой континент. И мы выбрали.
— В Америке вы начали с чистого листа — без знания языка, без опыта общения с местными. Как выкрутились?
Максим: Для меня самым тяжёлым было, что всё время, кроме работы, ты находишься в информационном вакууме. Как на другой планете. Да и приехали мы без средств к существованию. С собой взяли минимум, чтобы хватило до следующего сезона, а дальше — неизвестность. Это подстёгивало и мобилизовывало. Надо было выжить. И ещё мешали те кривотолки и разговоры, что шли в России: какие мы неблагодарные, что нас воспитали-вырастили, а мы — такие предатели. В итоге я освоил английский, научился водить машину и готовить. И понял, что жизнь на Западе похожа на беговой тренажёр: чем быстрее бежишь, тем он быстрее крутится. А если остановишься, можно упасть. И в погоне за счастьем многие ломаются, не рассчитав сил. Мы знали, за чем ехали — за победой на льду.
Возможность потрогать друг друга
— Вам, Максим, многие мужики завидуют. А вам, Таня, — девушки. Такая близость у всех на глазах!
Максим: Я на льду — как хирург во время операции: все чувства отсекаю напрочь.
Татьяна: Мы друг к другу уже притёрлись. И с эмоциями справились.
— И вам всё равно, за какие части тела браться?
Максим: В интернате меня ребята спрашивали: «Как же ты её там трогаешь во время поддержки?» Я отвечал: «А у меня об этом даже мысли не возникает». Думаешь, не за что ты девушку держишь, а как бы она с твоих рук на лёд не упала. Внешне всё романтично — Ромео и Джульетта. А так — работа. Просто у нас есть возможность (оба, хором)… публично потрогать друг друга.
Татьяна: Даже если фигуристы — любовники или супруги, на льду ты всё равно вынужден относиться к партнёру как к инструменту — опоре или шведской стенке. Но — живой. Интима на льду быть не может! Да, ты можешь изображать «это», и в душе может кипеть страсть, но получить ТАКОЙ кайф на стадионе невозможно. Так что передайте девушкам: пусть не завидуют.
Максим: Сочетать личное и работу нам нелегко. Ну например. Мы на соревнованиях живём вместе. Таня перед выступлением любит сначала погулять, потом поспать. А я — наоборот. Она придёт с гулянки и меня разбудит. Потом — я её. И в итоге оба не отдохнули. Или Тане безумно нравится шопинг. Даже без денег, просто походить, посмотреть на красивые вещи, помечтать, что она купит, когда сможет. Её эта мысль вдохновляет. А меня утомляет. Я не люблю долго выбирать. Когда иду в магазин, чётко знаю, чего хочу. И мы решили: сначала — бизнес-интересы, а потом уже — личная жизнь.
Татьяна: Она у нас у каждого своя. И мы не достаём друг друга. Может, потому и не разругались.
Потолок на вершине
— Вы сказали, что после Олимпиады уйдёте в профессиональный спорт. Это окончательное решение?
Максим: Мы взвесили свои силы и поняли, что устали от вечного «состояния войны». Сейчас о нас говорят, пишут. Но всё может измениться. В конце сезона ты сходишь с пьедестала — и всё приходится начинать сначала. А с каждым годом подниматься на вершину становится всё труднее. Молодым, 18-летним, например, китайцам — им же всё нипочём, они агрессивные и голодные. А мы достигли своего потолка — подкрутки в четыре оборота уже не сделать. Тем более что многие технической сложности элементов даже не заметят. Это как в цирке: зрителям не важно, крутит акробат под куполом цирка пять оборотов или четыре. Главное — зрелищность, эффект. Да и с деньгами, может быть, станет получше.
— Любительский спорт вам капиталов не принёс?
Татьяна: Половину денег, заработанных во время выступлений в Америке, мы потратили там, на остальное купили квартиры. Вот и всё! Однажды после травмы пропустили полсезона. А накопления подходили к концу. Пришло время лететь на чемпионат России по фигурному катанию. И вот мы сидим, пьём чай в чикагском аэропорту. У каждого по 300 долларов в кармане, а впереди — неизвестность. И кто-то из нас сказал: «Не переживай, мы выживем!»
Своё олимпийское «золото» они всё-таки завоевали, хотя разница в очках между российскими и китайскими фигуристами была минимальной. А ведь ещё год назад само существование пары Тотьмянина — Маринин оказалось под вопросом.
