Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин: "Мы пережили это и вернулись на лед!"
, 26 января 2005
В октябре прошлого года Татьяна Тотьмянина упала во время проката... Фотографии трехкратной чемпионки Европы и чемпионки мира, лежащей на льду, обошли тогда все газеты мира. Таня ничего не помнила. Спустя несколько часов врачи сказали, что опасности нет. Но сомнений в том, что Тотьмянина и Маринин вернутся на лед, было предостаточно. Однако они вернулись. Вернулись назло скептикам. Сначала на показательных выступлениях Кубка России в Москве в конце прошлого года. А в начале этого здорово откатали на чемпионате страны в Питере и выиграли! А во вторник им стартовать на европейском первенстве в Турине.
- Первый официальный старт после октябрьской травмы Татьяны психологически дался вам тяжело?
Максим: У Тани, наверное, есть свое мнение, но для меня лично было непросто. Во-первых, пропустили полсезона из-за травмы, в то время как наши соперники имели возможность опробовать и обкатать свои программы и просто расти, а во-вторых, было тяжело по той причине, что мы были очень хорошо готовы к сезону и, выходя на старт, не имели права на ошибку, - это было тяжелым испытанием.
Татьяна: Если честно, то было очень тяжело. Сначала мучили боли и какие-то, может быть, не сомнения, но опасения, сможем ли мы вернуться.
- Даже такие мысли возникали?
Татьяна: Конечно. После такой травмы ты не знаешь, позволит ли тебе здоровье кататься и выступать. Нелегко нам было, но мы это пережили и вернулись на лед. Мы смогли подготовиться, успешно выступили на наших первых соревнованиях в сезоне. Надеюсь, так же будет и дальше. Я очень рада возвращению.
- Прокат в показательных выступлениях на Кубке России, в котором вы не принимали участия, очень помог?
Татьяна: Это был очень важный момент. Мы подсознательно готовились к этому выступлению. Мы хотели попробовать, сможем ли вновь выйти в люди и сделать то, что мы делали до травмы. Перед выступлением, правда, возникла проблема. ИСУ (Международный союз конькобежцев. - ГАЗЕТА) не разрешал нам выступать, так как мы должны были участвовать в этих соревнованиях, но не участвовали, а в показательных вдруг решили откатать номер. Но Валентин Николаевич (Писеев, президент Федерации фигурного катания на коньках России. - ГАЗЕТА) позвонил президенту ИСУ, и вопрос был решен положительно. Каким-то образом они договорились. Для нас это было очень полезно и важно.
- Максим, твои первые ощущения и мысли после падения Татьяны?
Максим: Первые мысли, конечно, самые страшные. Было затрачено столько сил, только все начало получаться, и вдруг ты понимаешь, что сейчас все может закончиться. Но это не главное – в первую очередь было страшно за здоровье Тани, ведь никогда не знаешь, насколько это серьезно. Тем более когда это случается на тренировке - у тебя состояние эмоциональное более спокойное, ты реально можешь все оценить, а здесь – все было на адреналине, на кураже... Это как поезд, который идет на всех парах, а потом вдруг столкнулся, а ты все еще едешь в этом поезде по инерции. Ты просто не можешь в данный момент осознать, что произошла трагедия. Было очень страшно в первые мгновения. А потом, когда врачи сказали, что ничего у Тани не сломано, только сотрясение мозга, это было, конечно, облегчение, но не полное. Я понимал в тот момент, что есть шанс продолжить. Единственное, от чего зависела ситуация, – это здоровье Тани.
- Многие в тот момент посчитали, что вы наверняка поменяете программу, сделаете ее легче. Вы же оставили все элементы, единственное, что изменили, – это костюмы.
Татьяна: С первого момента, когда мы впервые вышли на лед после травмы, у нас и мыслей таких не возникало – что-то облегчить или что-то изменить. Мы старались просто восстановить то, что мы умеем. Если мы смогли восстановить, то зачем менять? Мы не старались от чего-то убежать, от каких-то страхов, нет, мы просто сделали работу над ошибками. И все.
Максим: Подход был определенный. Есть препятствие, есть определенная сложность, которую необходимо преодолеть, чтобы пойти дальше, сделать шаг вперед. Ведь если уйти от этого, не сделать этого, то страх, который остается страхом, вернется. И все равно придется делать эти шаги, чтобы не стоять на месте. Так лучше их сделать раньше и не ждать.
- Падения в спорте - вещь распространенная как в прямом так и в переносном смысле. Как удается подниматься и идти дальше?
Татьяна: Потеря сознания (смеется). На самом деле! Я серьезно. Я думаю, что, если бы я вспомнила весь этот кошмар, который произошел в Питтсбурге, вряд ли я снова стала бы это делать. Я не знаю, каким образом, но мое сознание отключилось в нужный момент. Я не помню падения, я не помню, что происходило в следующие два часа, – и это мне очень помогло. Я думаю, если бы Максим в тот момент тоже потерял сознание, было бы еще лучше. Но он все видел, все помнил...
Максим: На самом деле у меня такие падения случались, правда, с другими партнершами и очень давно... Но все парники через это проходят. И сознание терял. Когда восстанавливаешься, ты не задумываешься над тем, что произошло. Это естественная защитная функция мозга, когда он просто отключается и ты не помнишь, что было до и как ты выходил из этого состояния.
- Если с основными конкурентами в мире все ясно – это китайцы, то кто может вам помешать выиграть в Европе?
Татьяна: Наши конечно же, наша вторая пара – Маша с Лешей (Мария Петрова и Алексей Тихонов, серебряные призеры последнего чемпионата России. - ГАЗЕТА). Они в этом сезоне катаются достаточно стабильно. Они и будут основными соперниками. Ну и мы сами, конечно.
Максим: Согласен. Мы так всегда и настраиваемся. Главное сделать то, что мы умеем, то, что мы делаем на тренировках.
- Можно ожидать от вас чего-то нового или до чемпионата мира, который пройдет в марте в Москве, уже изменений никаких не будет?
Татьяна: Ну могут быть какие-то легкие - спирали, вращения, чтобы повысить уровень сложности. А глобальных изменений вряд ли приходится ожидать.
- Вы заговорили об уровне сложности. Это связано, как я понимаю, с новой системой судейства. Как вы к ней относитесь?
Татьяна: Борьба острее от этого не стала. Как было все, так и осталось. Судьи сидят те же, объективности как не было, так и нет. Новая система приносит больше сложности в простые элементы, и кто-то пытается наворотить поддержек, с которыми он не справляется. Некоторые пытаются усложнить в программе все, что только можно. На за один год это сделать нереально. Я думаю, наше новое поколение, которое только встает сейчас в пару, сможет что-то глобально изменить, а нам это вряд ли удастся.
- За 'Европой' сейчас будут наблюдать уже сквозь призму Олимпийских игр в Турине...
Максим: Конечно. Тем более что судейская система останется на Олимпиаде той, которую опробуют в этом сезоне, которую сейчас приняли. Просто этот сезон для всех пробный, так как все пытаются найти баланс между исполнением и сложностью. Дело в том, что, усложняя простые элементы – вращения, спирали, ты тратишь времени больше. Тогда делать прыжковые элементы, выбросы, подкрутки приходится в сжатые сроки, и ты элементарно не успеваешь отдохнуть и подготовиться к этим элементам. При старой системе это было возможно. Это требует более совершенного уровня физической подготовки, функциональной подготовки. Пока идея новой системы правильная, но работает она хуже старой. Судьи не несут ответственности за оценки, которые выставляют. Вся ответственность ложится на технического делегата, который выставляет уровень сложности. А ведь один видит уровень сложности, а другой не видит. Все в руках одного человека. Новая система стала, может быть, даже менее объективной.
- А как с этой необъективностью бороться?
Татьяна: В данном случае никак. После скандала на последней Олимпиаде ИСУ нужно было что-то менять, и решили менять систему. Систему поменяли, а нужно было менять людей, которые оценивают. Но это невозможно сделать, к сожалению. Не знаю, поживем - увидим. До Олимпиады в любом случае изменений не будет, так как следующий конгресс ИСУ будет через три с половиной года и до этого времени все будет так, как есть.
- Если отойти в сторону от соревновательного аспекта, то как вы решаете проблему обуви. Юля Солдатова получила травму ноги из-за того, что новые ботинки оказались неудачными, и в связи с этим фигуристка пропустила чемпионат России.
Татьяна: Я и не с новыми сейчас так натерла ногу, что на чемпионате России еле залезала в конек. К сожалению, ботинки не всегда попадаются качественные.
- Вы же шьете на заказ костюмы, может, и с обувью так поступить?
Татьяна: Можно, конечно, и на заказ сшить, но наши родители не Рокфеллеры, чтобы оплачивать все. В данный момент нам и так приходится оплачивать очень многое. Привыкли уже, что федерация коньки выдает, так и живем. А потом, на заказ – на заводе-то не будешь сидеть и смотреть, как они коньки делают. Были случаи, когда ногу измеряли, а ботинки все равно присылали обыкновенные, и ничего в этом случае не менялось. Это очень все сложно.
- Максим, Таня сказала, что родители не Рокфеллеры, неужели фигурное катание не дает возможности заработать?
Максим: Вот я как раз хотел возразить. Конечно, фигурное катание дает возможность заработать, но дело в том, что все, что мы зарабатываем, мы все и тратим на себя в фигурном катании! И потом, не нужно забывать – когда по телевидению звучат суммы призовых, то это все внушительно, но мы же честно платим налоги в тех странах, где зарабатываем. Те деньги, которые остаются, мы вкладываем в себя. Опять же, если есть возможность, делаем костюмы. Проживание в Америке, это было наше решение, это тоже за наш счет. Мы 85-90% доходов тратим на то, чтобы дальше развиваться и кататься. Конечно, деньги остаются, мы не голодаем, но мы далеко не миллионеры.
- Когда вы уезжали в США, то в России вас никто не хотел брать или же не было тренера, с которым вы бы хотели здесь работать?
Максим: У Тамары Николаевны Москвиной помимо нас было еще две пары. Плюс ко всему мы не были парой номер один в России, мы не могли заплатить за переезд тренера в Америку, как и за многое другое. Мы не были тогда приспособлены к жизни в США, прав не было, языка не было. А нянчиться с нами никто не собирался. Олег Васильев в тот момент широкой публике не был известен, а у него было желание работать, у нас было желание работать. Работа дала определенный результат. Все идет замечательно. Мы очень довольны.
- Татьяна, если не ошибаюсь, то у тебя с выездом в Америку связан один забавный случай...
Татьяна: Это было в минувшем сентябре. Мы получали рабочую визу, и меня в посольстве спросили, когда было первое выступление в паре с Максимом? Я честно ответила: 'В 1996 году'. А в ответ слышу: 'Неправда, у нас в компьютере другая дата – 1997 год'. И мне долго пришлось объяснять, что чемпионат России был в 1996-м, но проходил за 1997-й. Им, конечно, этого не понять. Ну так, посмеялись.
- По большому счету до Олимпиады год. А потом? Олимпийские игры и уходить? Или остаться?
Татьяна: Олимпийские игры – и уходить (смеется). На заслуженный отдых!
Максим: Такого же мнения. Жизнь – это спад-подъем, спад-подъем. Волнообразный процесс. На высоте держаться очень тяжело. Плюс это требует полной самоотдачи. А в таком состоянии находиться очень тяжело. Я восхищаюсь людьми, которые смогли пройти один олимпийский цикл, второй, третий. Мы считаем, что фигурное катание – это определенный жизненный этап. Достиг чего-то в любителях, оставь силы, чтобы в удовольствие покататься в шоу. Заняться чем-то потом, может быть, не совсем чем-то другим. Не знаю, Таня, может быть, пойдет на курсы кройки и шитья (смеется).
Татьяна: Ага, на машинке вышивать (смеется).
Максим: Вот-вот, на машинке вышивать. Если серьезно, я думаю заниматься тем, чему учился. Наверняка это будет связано с фигурным катанием. Но пока цель - Олимпиада. А дальше - будем смотреть в зависимости от результатов.
- Есть ли музыка, под которую очень хотелось сделать программу, но пока не удалось?
Татьяна: Я думаю, что это «Аве Мария», под которую мы катаем короткую программу в этом году. Это была идея нашего предыдущего хореографа. Мы ее воплотили. А такая, под которую не катались, но очень хочется... Может быть, и есть, но это большой секрет.
- А подбором музыки кто занимается?
Татьяна: В основном Олег. У меня вообще со слухом плохо - я ничего не слышу, беда просто. Музыку, которая у нас на программах, я просто учу.
Максим: Но с другой стороны, любые предложения, которые мы высказываем, наталкивают часто нашего тренера на другие мысли. Какие-то идеи, предложения - все это не проходит незамеченным.
- В фигурном катании возможна дружба среди конкурентов?
Татьяна: Думаю, там, где присутствует конкуренция, дружбы быть не может. Для меня это звучит глупо – конкурент и друг. Я бы никогда не доверила свои внутренние чувства или еще что-то своим конкурентам. Для меня это звучит странно. А в параллельных дисциплинах – я очень хорошо общаюсь с Ирой Слуцкой. Когда есть время, мы перезваниваемся, встречаемся - очень рады пообщаться.
Максим: Я считаю, что настоящие друзья - это те, кто у тебя с детства, когда ты никто и ничто. Когда ты стал взрослым и достиг какого-то положения, но сумел сохранить те отношения – это да, это дружба, настоящая дружба. А все остальное – это общение по интересам, по работе, но дружбой я бы это назвать не смог. Но у всех все по-разному. Все зависит от человека.
- Таня, у тебя, я смотрю, интерес к кошкам. Заставка на мобильном - кошка, на пальце кольцо в виде кошки.
Татьяна: Это не интерес, просто я очень хочу иметь это животное, но, к сожалению, это еще долго не получится. Ведь, уезжая, оставлять родное существо будет очень сложно.
- А хочется кота или кошку?
Татьяна: Мне говорят, что кошки умнее, но не знаю. На самом деле, если бы кто-то мне понравился, я бы взяла и все, а потом бы уже узнала, кошка это или кот (смеется).
- А порода? Пушистая или гладкошерстная?
Татьяна: Я вот не так давно в Питере была на выставке кошек, и мне одна очень понравилась. Мне сказали, что это новая порода – бобтейл. Это такой маленький котенок, весит не больше трех килограмм и выглядит как рысь! Но пока не судьба.
- В заключении - три основных этапа вашей карьеры?
Максим: Переход от одного тренера к другому, переезд в Америку и этап, который мы до сих пор переживаем, – это травма, полученная Таней в октябре в Питтсбурге.
- А основные победы?
Максим: Чемпионат Европы в Лозанне.
Татьяна: Я опять же ничего не помню, мое сознание тогда тоже отключилось.
Максим: Я помню все очень-очень четко. Таня каталась тогда с температурой. Я помню все слова Олега, которые он тогда произнес.
- На чемпионате России Олег даже прослезился после вашей победы.
Татьяна: Было от чего. Пережить такое... Это как пожар. Вор, знаете, придет, да хоть стены оставит, а пожар все унесет. Восстанавливаться из пепла очень тяжело, тем более что большая часть ответственности лежала на его плечах. Многие не верили, что он сможет нас поднять оттуда, куда мы упали.
Максим: Тренерская работа для меня – это как будто бы ты каждый день сталкиваешься с бочкой дегтя, которую ты поедаешь в надежде внизу найти бочоночек меда. Но ты не знаешь, насколько глубока бочка и сколько тебе еще нужно съесть. Ты не знаешь, когда ты дойдешь до дна, до этого маленького бочонка меда, но когда ты до него добираешься, то осознаешь, сколько ты пережил и сколько ты разгреб и получил это маленькое награждение... Но этот миг проходит моментально, и все начинается заново.
